Колыбельная
Спи, усни, любимый наш Малыш,
Самый лучший и чудесный на земле.
Колыбельную красивую услышь,
Что пропела звездочка тебе:

"Баю-баю, надо ночью спать,
Чтобы быть большим и самым лучшим.
Песенку я эту буду напевать
До утра. Ты спи и просто слушай.

Баю-баю, маленький мой друг
Вырастай скорей, попробуй не шалить.
Лучше становись-ка с нами в круг
Вместе будем хоровод водить.

Спишь уже, малыш? Спокойно спи.
Крепко спи до самого утра."
Маленькая звездочка в ночи
Будет убаюкивать тебя.

Крепко спи, любимый наш ребенок,
Сладкие пусть снятся ночью сны.
Спи, пушистый маленький зайчонок
И не бойся, рядом будем мы.

""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""

 

Сбор винограда
 

Виноградник - особенный. Он ни на что не похож -
Ни на лес, ни на сад. От земли поднимаются лозы,
Мускулисто-корявы, и листьев прозрачная дрожь
Не касается их, не меняет их вычурной позы.

Почему-то понятно, как древних затея влекла -
Изваять виноград - так изрезаны и прихотливы
Эти листья, так кисть эта выпукла и тяжела,
Так затейливы стебли: изломы, изгибы, извивы.

…Мы садились на корточки, мы продвигались ползком
И кустарным ножом - мы его называли "мачете" -
Золотистую гроздь, притаившуюся за листком.
Быстрым взмахом руки отсекали от жилистой плети.

Тяжелели утробы неловких плетённых корзин,
От опоры к опоре тянулись железные струны -
И под тихий их звон, под шуршанье листов и лозин
Мы горланили песни, чумазы, беспечны и юны.

Ветер дул от Тамани, и ласку сентябрьских дней,
Долетая сюда, оттеняла морская прохлада,
И была наша молодость слаще, сочней и хмельней
От вплетённой в неё благодатной лозы винограда.



Любовь Сирота

Сонет
 

Стихи писать - непыльная работа:
Гляди в окно или ступай вовне -
И, заведя себя с пол-оборота,
Строчи о солнце, звёздах и луне.
Ни крепких мышц, ни проливного пота,
Лишь чуть лукавства - ты уж на коне.
К примеру, о банальной желтизне
Ты скажешь: «Поздних листьев позолота».
Изящный слог, искусство беглых правок,
Немного тренировки - вот и навык.
Такое сможет, в сущности, любой.
Но если этот труд - такая малость -
Откуда это счастье, и усталость,
И недовольство злобное собой?



Любовь Сирота

 

Как мы кокетливы: "Труд!", "Ремесло!"
Или ещё обреченней: "Работа!"
...Влюбчивость - сладкий удел стихоплёта.
Чуть поостынешь - опять занесло!

Взлёты души, развлеченья ума...
Ветреность - вот твоя суть и природа.
Каждому времени каждого года
Ты отдаёшься... Сегодня - зима.

Что в ней воспеть вознамеришься ты?
Лик её скучен. Бесцветно, бесснежно.
Что ж ты глядишь умилённо и нежно
На неказистые эти черты?

Таешь: вот вырвался из-под колёс
Пыли и мусора вымах метельный;
Вот над трубою угрюмой котельной
Дыма букет кучеряво возрос;

Вот пронеслась по поверхности стен
Стайка лучей, облаками размыта...
Свежевоспетая осень - забыта.
Не тяготишься ли грузом измен?

Нет, ни на миг! Безмятежно чело.
Так и живёшь, увлеченья тасуя,
Пестуя прихоть, которую всуе
Высокопарно зовёшь "ремесло".



Любовь Сирота

№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№№

 

Художники
 

Кисть художника везде находит тропы.
И, к соблазну полисменов постовых,
Неизвестные художники Европы
Пишут красками на хмурых мостовых.

Под подошвами шагающей эпохи
Спят картины, улыбаясь и грустя.
Но и те, что хороши, и те, что плохи,
Пропадают после первого дождя.

Понапрасну горемыки живописцы
Прислоняются к подножьям фонарей
Близ отелей, где всегда живут туристы -
Посетители картинных галерей.

Равнодушно, как платил бы за квартиру,
За хороший иль плохой водопровод,
Кто-то платит живописцу за картину
Либо просто подаянье подает.

Может, кто-то улыбнется ей от сердца?
Может, кто-то пожелает ей пути?
Может, крикнет: "Эй, художник! Что расселся?
Убери свою картинку! Дай пройти!"

Но, как молнии пронзительную вспышку,
Не сложить ее ни вдоль, ни поперек;
Не поднять ее с земли, не взять под мышку, -
Так покорно распростертую у ног!

И ничьи ее ручищи не схватили,
Хоть ножищи по ее лицу прошли.
Много раз за ту картину заплатили,
Но купить ее ни разу не смогли.



Новелла Матвеева

На земле
 

Вот оно, поле... Наверно, смешно
Вдруг ощутить себя слабой и жалкой,
Будто бы грех мой, что мне суждено
Было – родиться на свет горожанкой.

Но у бредущих устало с полей
Женщин, мужчин, потемневших от зноя,
Кажется, лица мудрей и светлей,
Будто им ведомо что-то иное,

Будто бы тёплая строчка межи –
Струйка меж хлебными берегами –
Их бережёт от неверья и лжи,
Соприкасаясь с босыми ногами...

Люди как люди - к чему усложнять?
Так почему ж, как на острове стоя,
Я так мучительно силюсь понять –
Кто я такая? Чего же я стою –

Та, кому щедрость земли – задарма?
Что, по сравнению с древним их братством,
Многоэтажные наши дома?
Как мне с моим городским верхоглядством

Не оборвать эту тёплую нить
Между моею землёю и мною,
Пусть городскою – кого тут винить? –
Только ведь в сущности – тоже земною?..



Любовь Сирота

Убран хлеб
 

Надвигается ночь.
Лёгкий ветер швыряет по-лисьи,
Оживают сверчки,
словно вторя незримым часам,
И усталая степь
под июньской пронзительной высью
Успокоенно спит,
запрокинув лицо к небесам.
Отшумела страда.
Стрекотанье, гудки, перестуки –
Смолкло всё. И в домах
под сверчковый восторженный хор
Сладко спят мужики,
разбросав по-младенчески руки,
Будто снова пытаясь
объять необъятный простор.
Спите! Свет из окна
осторожной рукою зашторен.
Пусть ничто до утра
не тревожит недолгий покой.
Ваших рук теплота,
перелитая в золото зёрен,
Будет вечной, как свет
и как небо над вашей рекой.
В темных водах её
отражаются ветки черешен,
Серебро тополей
и далёкой звезды волшебство.
Сладко спят хлебопашцы.
Их сон долгожданный безгрешен –
Что смогли, совершили.
И даже поболе того…
Отдыхайте, ребята.
Да будет ваш сон безмятежным.
Да вернёт вам земля
всё, что отдано вами земле.
Утром солнце проснётся,
и будет душистым и свежим
Тёплый хлебный ломоть,
ожидающий вас на столе.



Любовь Сирота

%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%

Ее последний полет

Она ушла совсем внизапно
Тогда не думал и никто.
Лишь тохо с миром попращавшись,
Взлетела в небо высоко.

Она летела словно птица
Свободна от мирских забот.
И дул попутный теплый ветер,
И солнце шло за горизонт.

И гордо так она летела
В сопровожденьи двух светил
Один лишь раз взглянув назад,
Последний вздох - и след ее простыл.


%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%

 

Чужое ремесло
 

Чужое ремесло мной помыкает.
На грех наводит, за собой маня.
моя работа мне не помогает
и мстительно сторонится меня.

Я ей вовеки соблюдаю верность,
пишу стихи у краешка стола,
и все-таки меня снедает ревность,
когда творят иные мастера.

Поет высоким голосом кинто,
и у меня в тбилисском том духане,
в картинной галерее и в кино
завистливо заходится дыханье.

Когда возводит красную трубу
печник на необжитом новом доме,
я тоже вытираю об траву
замаранные глиною ладони.

О, сделать так, как сделал оператор -
послушно перенять его пример
и, пристально приникнув к аппаратам,
прищуриться на выбранный предмет.

О, эта жадность деревце сажать,
из лейки лить на грядках неполитых
и линии натурщиц отражать,
размазывая краски на палитрах!

Так власть чужой работы надо мной
меня жестоко требует к ответу.
Но не прошу я участи иной.
Благодарю скупую радость эту.



Белла Ахмадулина

Счастливый день
 

В полумраке увяданья
Развернулась, как дуга,
Вкруг бревенчатого зданья
Копьеносная тайга.

День в лесу горяч и долог,
Пахнет струганым бревном.
В одиночестве геолог
Буйно пляшет за окном.

Он сегодня в лихорадке
Открывателя наук.
На него дивится с грядки
Ошалевший бурундук.

Смотрит зверь на чародея,
Как, от мира вдалеке,
Он, собою не владея,
Пляшет с камешком в руке.

Поздно вечером с разведки
Возвратится весь отряд,
Накомарники и сетки
Снова в кучу полетят.

Семь здоровых юных глоток
Боевой испустят клич
И пойдут таскать из лодок
Неощипанную дичь.

Загорелые, как черти,
С картузами набекрень,-
Им теперь до самой смерти
Не забыть счастливый день.



Николай Заболоцкий

Ночная работа
 

Свет зажгу, на чернильные пятна
Погляжу и присяду к столу, -
Пусть поёт, как сверчок непонятно,
Электрический счётчик в углу.

Пусть голодные мыши скребутся,
Словно шастать им некогда днём,
И часы надо мною смеются
На дотошном наречье своём, -

Я возьмусь за работу ночную,
И пускай их до белого дня
Обнимаются напропалую,
Пьют вино, кто моложе меня.

Что мне в том? Непочатая глыба,
На два века труда предо мной.
Может, кто-нибудь скажет спасибо
За постылый мой подвиг ночной.



Арсений Тарковский

%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%

 

После работы
 

Он у станка до вечера копался -
Все попусту! Лишь дома за столом,
Хлебая щи, внезапно догадался,
Какой детали не хватало в нем.

И соколом взглянул он на старуху,
Что отдыхала, лежа на печи:
"Ну, мать моя! Такую бы стряпуху
Да в ресторан! Значительные щи!"

Старуха знала - с каждым годом реже
Был ласков муж, и думала сквозь сон:
"Заврался старый!" Щи-то были те же,
Что и вчера, когда бранился он.



Николай Заболоцкий

 

Мы не боги. Мы это знаем.
Слишком тянут к земле грешки.
Потому-то и обжигаем
мы не амфоры, а горшки.

Пусть удел наш не слаще соли
и бесцветно проходят дни, –
но дымящиеся мозоли, –
все оправдывают они.



Валерий Клебанов

 

Прости меня, усталый плотник,
дешевой "Примою" дымя,
что нужный родине работник
не получился из меня.

"Стихи?" – ты ухмыльнулся криво
и сплюнул, плавая в дыму.
"Пойду-ка лучше, выпью пива..."
Пойди, родной. Я все пойму.



Валерий Клебанов

::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

 

Кузнец счастья

Подкову на счастье скуй мне, кузнец.
Сделай ее мне побольше,
Чтобы удача пришла наконец
И оставалась подольше.

Этой подковой коня подкую,
Коня вечности - счастье.
В деле проверю работу твою,
В самое злое ненастье.

Хороший металл предлагаешь кузнец,
За это спасибо большое!
На славу трудился! Ну, молодец!
Счастье ж оно дорогое.

Вот все богатства, что есть у меня,
Не надо мне денег власти.
Коль подковать придется коня,
К тебе приеду за счастьем.

%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%